“День и ночь слились воедино. Мы их очень боялись, я и сейчас очень боюсь”, — говорит жительница Залесья Вера Кайдан, которая девять дней пряталась от россиян в чужом подвале. Увидев человека на улице, россияне стреляли в воздух, а когда семья пыталась эвакуироваться, уверяли их, что село обстреливают украинцы.

У Дениса Ножайского родные живут в Мариуполе. Он встретил войну в Киеве, но судьба завела его в Бучу в дни наибольших обстрелов. Мужчина говорит, сейчас у него одно желание: пойти на фронт, чтобы отомстить врагу.

Ирина Коваленко отпраздновала золотую свадьбу и занималась мирными делами, которыми обычно занимаются сельские жители. Она никогда не могла подумать, что так называемые “братья” придут убивать и разрушать дома. Ей пришлось уезжать из оккупации в расстрелянной россиянами машине, а когда женщина вернулась, увидела пепелище и разруху.

Антона Коваленко вытащили из погреба и заставили возить кирпичи со своего двора, чтобы загородить окна в домах, где россияне обустроили штабы. Ему пришлось хоронить расстрелянного в машине гражданского. Когда он вывозил бабушку в эвакуацию, россияне катались на танках вокруг колонны гражданских машин и пугали людей шумовыми гранатами.

Рассказывая свою историю, Ирина Ковальчук не может сдержать эмоции. Пережитый страх все еще не отпускает женщину. Ее зятьев забрали в плен и избили, а ребенок и племянница сильно испугались, когда россияне с автоматами ворвались в их дом в поисках оружия.

24 февраля 2022 года Валерий Ковинько с семьей выехали из столицы в свой дом в поселок Стоянка Бучанского района, надеясь, что там будет безопаснее. Село оказалось в серой зоне: с одной стороны — ВСУ, с другой — россияне. Самыми страшными, говорит мужчина, были бомбардировки российской авиации.

Село Дмитровка в Бучанском районе Киевской области было частично оккупировано в начале российского вторжения. 30 марта 2022 года произошло решающее танковое сражение, которое называют примером мужества и сплоченности украинцев. Село было освобождено. Ольга Токий признается, что если бы россияне зашли на ее половину села, она бы попросила расстрелять ее сразу.

Инженер-робототехник Николай Кононенко десять лет откладывал деньги, чтобы построить оригинальный дом по своему проекту в селе Великая Дымерка. К сожалению, его дом сгорел дотла и не подлежит восстановлению. Николай говорит, что раньше работал с россиянами и никогда не питал иллюзий.

У Натальи Фроловой — два родных сердцу города: Бердянск, где родилась и вырастила дочь, и Харьков, куда переехала за несколько лет до полномасштабной войны. Оба города пострадали от рук врага.

Антонина Вакуленко из Великой Дымерки на Киевщине оказалась в оккупации вместе со своим тридцатилетним сыном, который передвигается в инвалидной коляске. Больше недели они прятались в погребе и молили бога, чтобы оккупанты их не нашли.

Рассказ жительницы села Великая Дымерка Надежды Макарцевой, которая почти месяц провела в оккупации. Русские, с которыми ей приходилось общаться, говорили, что их заставили воевать. Но это не мешало им расстреливать людей на дорогах, мародерствовать и хозяйничать в чужих домах.

Марина Белькова жила в Богдановке, Киевской области. Чтобы эвакуировать семью, ей пришлось просить разрешение у русских военных. Ее сын обвешал машину белыми лентами, а сама Марина шла впереди с белым платком в руках. Сына и мужа ее родственницы забрали россияне. Их судьба, как и других пропавших мужчин, неизвестна.

Она родилась в 41 году. Пережила немецкую оккупацию и изгнание. Барак, в котором они жили с матерью, чуть не сожгли немцы во время Второй мировой войны. В 2022 году в Украину снова пришли безжалостные захватчики. Теперь мирных украинцев убивают россияне.

Шаг за шагом пенсионерка из Великой Дымерки Анюта Миронец восстанавливает все, что разрушили россияне. Занимает деньги, чтобы подлатать дом, наводит порядок во дворе. Пока она была в эвакуации, российские солдаты жили у нее, а соседку выгнали и сожгли дом.

Учительница Алина Вещук до 2015 года жила в Горловке. Затем сбежала от оккупации в Краматорск. В 2022 году история повторилась... Говорит, еще в 2014-м поняла, как воюет враг: “Друзья видели, как выезжает в поле “Град”, стреляет по Торецку, по украинской армии, потом разворачивает установку и стреляет по Горловке: будто нам в ответ летит”.

Катерина Рахматулина не эвакуировалась из Великой Дымерки, потому что практически не может ходить. Вместе со старшим внуком они прятались в погребе, а дом над ними подпрыгивал от постоянных обстрелов. Их соседа расстреляли, потому что он отказался отдать россиянам кроссовки. Екатерина говорит, что чудом не погибла сама.

Надежда Корчева — из села Залесье. Ее слепая сестра умерла в доме неподалеку от голода и холода. Похоронить ее Надежда смогла только после деоккупации. Россияне громили все вокруг, грабили дома, минировали огороды, ставили растяжки. “Но я с ними пропаганду вела. Агитировала сдаваться в плен. Рассказывала про наше государство”, — говорит отважная женщина.

Валентина Бас, жительница села Залесье, поехала на работу в Бровары 8-го марта. В этот же день ее село было оккупировано россиянами. Женщина тщетно пыталась вызволить свою семью. В порыве отчаяния муж и дочь Валентины решили пешком дойти до Броваров, но их задержали российские солдаты.

Елена Полякова — харьковчанка, с Салтовки. Она рассказывает о мужестве одиннадцатиклассников, которые спешили на помощь пострадавшим. О жизни под обстрелами в школьном подвале. О водителе, который рискнул и чудом эвакуировал их на вокзал. Несмотря на пережитый кошмар, травму и две операции, она надеется, что Харьков восстановится и станет еще лучше.

С начала войны сын Лианы Флоринской из Вышгорода занимался волонтерской деятельностью. Ему чудом удалось остаться в живых, когда машина Красного Креста попала под минометный обстрел. Сама Лиана тоже чуть не стала жертвой российских бомбардировок. Она вышла из дома за несколько минут до обстрела.