Памяти Лилии Георгиевны Ковган

От того, кого называют «первой учительницей», много зависит в твоей будущей жизни. Далеко не всем везет с первыми учителями. А вот мне необыкновенно повезло.

Моей первой учительницей в харьковской средней школе №77 была Лилия Георгиевна Ковган. 24 декабря 2009 года ее не стало. И эти строки – дань моей памяти первой учительнице.

Я пошел в школу в первой половине 80-х. Мне исполнилось только шесть лет, и я был самым маленьким в классе. Родители решили отдать меня в школу, потому что я уже умел читать, считать и – немного – писать. Но, главное, я хотел быть с детьми, а в детский сад я не ходил.

С первых же дней я понял, что попал в совершенно чужую и тяжелую для меня среду. Мы жили тогда на  Новых домах, и та среда, в которой я был дома, не совмещалась со средой окраины  Харькова. Здесь у меня и у детей, подобных мне, был выбор: или попытаться отстаивать свои представления, или слиться со средой – жесткой, даже жестокой, где царствовало право сильного и никого не интересовал твой интеллект, увлечения, знания, а было важно, как ты сумеешь постоять за себя в драке. Эта среда, если говорить не только о детях, а и об учителях, была чуждой мне и ментально: я рос в диссидентской семье, с детства знал, что советская власть – это очень плохо. Друзей и знакомых моих родителей лишали свободы «за антисоветскую агитацию». Хотя мама никогда мне этого не говорила, но я понимал, что все время боится за отца. А в школе с первого класса нам на общих собраниях и линейках вдалбливали, в каком чудесном государстве мы живем, пели оды родным вождям и дедушке Ленину. Плохо бы мне пришлось, если бы не наша Лилия Георгиевна. Она была уникально добрым и чутким человеком. Она относилась к нам, как к личностям, учитывая и наши особенности, и характеры, и точку зрения. Конечно, она не знала тогда, что такое борьба за права человека, но она чувствовала, что есть право личности – пусть даже ребенка – на свое мнение, на самовыражение, на несогласие со старшими. Я помню, как отказывался учить стихи типа «рабочий тащит пулемет, сейчас он вступит в бой».  В моей семье все любили поэзию, и я с детства любил Блока, Мандельштама и мог, во всяком случае, понять: то, что нам предлагают учить – совсем не поэзия. Лилия Георгиевна очень спокойно говорила мне: «Не хочешь – не нужно, выучи то, что тебе нравится». Другие учителя реагировали на мои странности совершенно иначе. Ставили двойки, вызывали родителей...

Я никогда не забуду мою дорогую Лилию Георгиевну. Соболезную ее мужу, сыновьям, внукам.

Уже после того, чтол я окончил школу, моя бабушка – поэт Марлена Рахлина – стала дружить с Лилией Георгиевной и ее мужем Анатолем Семеновичем, который тоже пишет стихи. И я узнал, что она прекрасная мать и жена – настоящий преданный друг, с которым любые тяготы жизни не так страшны.

Мы, я и мои одноклассники, никогда не забудем эту удивительную женщину.