Россиянин стрелял в меня c вертолета, — Степан Боярчук, село Загальцы
Здесь наши солдаты были и говорят: “Кто может — уезжайте”. Только мои собрались, только уехали — и тут началось. Зашли россияне — и началась стрельба. Оно летело, я уж не знаю откуда. Здесь такой снаряд летел! Вот такой толщины железо! Пролетел в ту сторону! Там дом стоял, снаряд — туда, а взрывная волна на нас… У нас тут ворота были железные, так они в окна полетели. Обломки в доме были: пробило стены и туда, через кухню, аж до ванной. Полдома снесло. Крышу снесло. Много денег пришлось занять на восстановление.
Гараж развалился. Две летние кухни у нас было. Здесь морозилки стояли, посуда, коморка была. Они двухэтажные были, с лестницей на второй этаж. Осталась только стремянка. А вот эта плитка во дворе побита, потому что в меня стреляли с вертолета. Я только вышел с крыльца, а россиянин оттуда летит и в меня стреляет. Я быстро побежал в дом. Думаю, из окна выпрыгну, если что. Он, правда, полетел дальше. Гад такой!
Вы знаете, они вот как летали: один, два вертолета пролетят, потом самолеты летят. В день три раза пролетят, постреляют и все. Вот, видите, окна горели. Это мы уже поставили новые. Здесь две машины стояли. “Газель”, “Нива” — сгорели полностью. Ну и все тут в каморках погорело. Все! Мы как раз перед войной начали ремонт делать и все из дома вынесли туда. Все сгорело дотла. Морозильные камеры, телевизоры, все.
Утром и вечером нас утюжили. И так, сдается, целую неделю. 42 снаряда у меня во дворе и в огороде. Соседка приехала, мы у нее в огороде выкопали еще. Летело из Дружни, летело из Бородянки, не разберешь — откуда. Вот, видите, плитка побита. Я вышел, все развалено! Здесь второй этаж у нас был, балкон накренился и висел над кухней.
У меня собаки и кошки. Как летит что, они все в погреб, и я за ними. Выхожу, уже все горит. А это они фосфорные снаряды запустили. Гараж завалился. Собака — Альма была привязана. Все горит, я закрыл лицо, будку не могу подтянуть. Я ее отстегнул, но она обгорела. Шерсти не было. Она убежала, бедняжка, я думал, что пропадет, но сейчас уже все хорошо, только шерсть не растет.
Там, через пять домов, Григорий жил. Его убили. Он был в фуфайке, похожей на военную. Россияне забрали его в центр и замучили. Иголки под ногти [втыкали], окурки тушили об него, живот распороли, а потом уже добили. Его потом дети искали и нашли там, в центре, в гараже. Они его забрали из-за той фуфайки, а он, может, что-то сказал им лишнее, вот они и издевались. Еще там, дальше, две женщины жили. Они закрыли калитку, а сами побежали. Их тоже застрелили. В голову попали так, что голова разлетелась. Ребята из центра говорили, что [россияне] ставили ногу в кипяченую воду и допрашивали.
Настрадались мы сильно. Да чтоб они на своей шкуре все это почувствовали! На себе и на своих детях! То, что они сделали с нами.