‘Рядом с моим мужем погибла женщина. Ногу оторвало’
Меня зовут Нуфлик Анна Ивановна, пятьдесят четвертого года рождения. Родилась в Черниговской области. Окончила восемь классов, а потом два года училась в училище в Чернигове. Потом уехала в Крым. В Крыму пять лет жила в Севастополе, работала на почте. Потом познакомилась со своим мужем. В семьдесят пятом году родила сына. Потом мы поехали в Прилуки. А муж учился в Луганской области и поехал работать на шахту. Здесь квартиры быстро давали, поэтому мы сюда и приехали. Жили пять лет в селе Константиновка. Но потом мы все-таки получили квартиру в Угледаре, в восемьдесят третьем году. Жили там с детьми: у нас сын и дочь. Дочь умерла семь лет назад от онкологии. У меня четверо внуков: от сына — две внучки, от дочери — два внука. Хотя бы это меня утешает. Одни внуки в Ивано-Франковске, а две девочки в Венгрию уехали от бомбежек.
Какими были для вас первые дни полномасштабной войны?
Мы остались без жилья, потому что у нас там разбито все. Квартира целая, но разбиты окна, двери. Как там сейчас, я не знаю, потому что мы уехали оттуда пятнадцатого апреля (2022). Долго не могли собраться, жили в подвале больше месяца, но бомбили так, что земля дрожала. Выходили, разжигали костер на пороге, чтобы хоть картошки в мундирах сварить или чай попить. Постоянно голодали. А потом я не выдержала, и мы уехали. Однажды я поднялась наверх, и раздался такой взрыв, что аж шкаф упал на кухне и бачок в ванной.
Пошла я как-то раз за гуманитаркой, хлеба взять. Когда я вышла, вроде было тихо. Полдороги прошла — начались взрывы. Я упала на землю, а возле меня разрывались мины. Это был сущий ужас.
Хорошо, что подъезд был в чужом доме открыт, и люди пустили меня в свой подвал. Иначе я бы там умерла. Вернулась, а мужа нет. Он меня пошел искать. Наверное, Бог все-таки нас уберег, потому что муж ушел, а возле него погибла женщина. Ей ногу оторвало. Думаю, корректировщик какой-то был, потому что только мы приходим за гуманитаркой или водой, только люди собираются, сразу начинается бомбежка. Это невозможно передать словами. В тот день попали в школу №1, где гуманитарку и хлеб давали. Двух женщин убило и двух мужчин ранило осколками.
Видели ли вы преступления против местных жителей?
Нас бомбили постоянно. У нас во дворе мальчик грел воду. Ему осколком ранило ногу. Это я видела лично. Поднялась наверх, чтобы воздухом подышать. Хорошо, что я в подъезде стояла. У нас двери все повредило этими железными обломками, а мальчик упал. Это было очень жутко. Мой сын служил, в 2015 году был в АТО. Он опытный, поэтому жгутом перевязал ногу тому мальчику, чтобы кровь остановить. Волонтеры отнесли его на дверях в больницу, потом его в Курахово (город в Донецкой области) отвезли, потом в Покровск, потом в Днепр. Сын звонил ему, сейчас он на Львовщине где-то. Вот так на моих глазах мальчик “чайку попил”.
Постоянные обстрелы — это жутко. Особенно кассетные бомбы, которые разлетаются везде. Пятнадцатого числа я мужу сказала: “Говорят, будут вывозить сегодня людей. Давай поедем, я не могу больше”. У меня уже истерика — немытые, грязные, голодные... У нас все магазины были разрушены, базар разбит полностью. Ничего нет. Вместо четырех подъездов в нашем доме — черные дыры сгоревшие.
А там, где я жила, по стояку попала не бомба, а обломок. И обвалило крышу возле квартиры на пятом этаже именно над моим стояком. Это ужас, там ничего живого нет: окон ни у кого нет.
Когда мы ехали мимо поселка, было впечатление, будто здесь люди не жили: поселок мертвый, все выбито, все выгорело. Проезжаем мимо первой шахты, она когда-то такая красивая была, а сейчас чернота и ничего нет. Я не знаю, куда нам возвращаться. Нет у меня жилья. Некуда мне возвращаться. На старости лет мы бездомными остались с мужем. Я жила на улице Трифонова, мой зять жил на улице Тринадцати десантников. Бомба попала именно в их подвал. Если бы они были там, моих внуков не было бы в живых.
Может, вы хотели бы обратиться к россиянам?
Я хочу сказать, чтобы они прекратили войну. Своих сыновей попросили или уговорили, чтобы не шли сюда в Украину. Мы живые люди, это брат на брата идет. Я прошу, прекратите это кровопролитие, попросите своих детей: пусть не идут сюда в Украину. Больше я не могу ничего вам сказать. Я просто хочу, чтобы прекратилось кровопролитие. Мира я хочу, жить на своей земле, а больше я ничего не хочу!
Перевод: Международное общество прав человека (Немецкая секция)