‘Люди топили снег и ставили ловушки на голубей’, — мариуполец
В 2014 году были просто цветочки по сравнению с тем, что случилось 24-го февраля 2022 года. Да, были боевые действия в районе, но не в самом городе. Это было за городом, на расстоянии примерно 20-30 км. Все знают, что в январе 2015 года обстреляли Мариуполь. Были жертвы и разрушения. Это, можно сказать, был первый опыт нашего города. До 2014 года все было тихо и мирно. Люди ездили в Россию работать, жить.
Но в 2014 году они показали свое лицо. После они говорили: “Это не мы, это не мы”. Я думаю, теперь все увидели, кто они, а кто — нет.
Как местное население относилось к русским? Точно не скажу, но, наверно, 50% на 50%. С 2014 года город начал развиваться: строились, красоту наводили. Я не знаю, с чем все это было связано, но город начал расцветать. До 14-го года он стоял как при Советском Союзе, а потом начал развиваться и развивался бы дальше.
Как война 2022 года ворвалась в вашу жизнь?
Услышали все. В пять утра был сильный удар по городу. Мы ведь недалеко от линии размежевания. Потом начались обстрелы околиц. Интернет еще был, связь была, все смотрели новости и понимали, что бомбят всю Украину. Люди начали массово выезжать. Многие выехали. Молодцы, что успели, потому что те, кто не успел, к сожалению, не все смогли потом выехать.
Я отправил жену с детьми к родственникам в Запорожскую область. А сам остался в городе. Ко мне мама приехала, потому что в селе, где она жила, неподалеку от Мариуполя, уже начала работать российская авиация. Матери страшно стало, она спросила: “Можно я к тебе приеду в город?” Приехала, и я с ней остался. Вот так.
Были ли разрушения гражданских объектов, связанные с нахождением в них военных?
Я вам скажу так: в том селе нет ни одного военного объекта. Там военных не было. Ни частей, ни военных объектов не было. Никакой критической инфраструктуры: обычное село. Россияне говорят, что отрабатывали по военным, но там не было военных.
Вы были свидетелем разрушения гражданских объектов?
В первые дни, в районе, где я проживаю, было очень громко. Все дрожало, но в сам район не прилетало. А потом снаряд попал в школу рядом с моим домом, в мой дом. Со временем из десяти домов, наверно, два уцелели.
Где местные жители находились во время обстрелов?
Кто-то был в квартире, кто-то — в подвале. Кто-то из подвала не выходил, кто-то в подвал даже не спускался. Люди решали сами, где им находиться во время постоянных обстрелов и бомбардировок. Мы были в убежище: из квартиры выехали, потому что стало слишком “горячо”.
Вам известно про жертвы среди гражданского населения?
Очень много людей погибло. Погибли даже те, которые прятались в убежищах. Подвалы заваливало, потому что верхние этажи падали прямо на них. Я не знаю официальную статистику, но там погибло очень много людей. Соседи хоронили их во дворах. Были такие ситуации, что дом стоит, с одной стороны стреляет украинский танк, а с другой — российский. Люди сидели в доме, не знали, что делать. Как тут выйдешь из дома, когда два танка друг по другу отрабатывают?
У вас возникали сложности с доступом к продуктам питания?
В Мариуполе была гуманитарная катастрофа. Воды не было, света и газа — тоже. У кого остались продукты в морозильниках, тем очень повезло. У кого не остались… Люди продуктовые магазины выносили.
Все было разгромлено, потому что людям нужно было как-то добыть еду. У кого такой возможности не было, ставили ловушки, ловили голубей во дворах.
Так и питались. Топили снег. Хорошо, если температура плюсовая и дождь капал. Тогда собирали воду. Что насобирали, на том и готовили.
Мы выходили на улицу, но мы не знали, когда будут бомбежки. Они практически не прекращались. Могло стихнуть на минуту, могло — на час, могло не стихать. Выскочил, приготовил поесть — хорошо, не приготовил — ну, что тут поделаешь. Готовили все на улице. Под обстрелами. Кто-то просто выходил с военными покурить, но в убежище уже не возвращался. И такое было.
У вас был доступ к медицинским услугам?
У нас был врач-волонтер или фельдшер. Кто он там, я не знаю. Он помогал детям: там было много детей и все в замкнутом пространстве. И инфекция была, и отравления, и воздуха не хватало. Всем чем мог — помогал.
Как вы эвакуировались из вашего населенного пункта?
Когда зашли российские войска, нам сказали: “Все на выход”. Они зачищали все дома. Заходили в каждый дом и подвал. Увидели, что нет военных и сказали: “Выходите”. — “Куда?” — “Там эвакуационные автобусы”. Приехали мы туда, а там все автобусы с российскими номерами. Просто вывозили людей в Донецк, Ростов. В тот день, наверно, 40 автобусов было. Все забитые людьми. Еще люди выезжали на своих машинах. Кто на трех колесах, кто машину толкает, кто тянет кого-то. Машины забивались людьми под завязку. Много людей в том день выехало, потому что город уже был фактически оккупирован.
Мы сначала добрались до своего села, а потом я поехал к семье в Запорожскую область. Село уже тоже оккупировали, но нам повезло, что соседи выезжали на машине. Взяли нас с собой. И мы поехали в Запорожье. Ехали 12 часов: блокпост на блокпосте. Мы проехали 25 блокпостов, пять из которых были наши. Мы ехали в колонне, на каждом блокпосту нас проверяли. Самостоятельно (вне колонны) невозможно было проехать. Там было определенное время. Я не знаю, зеленый коридор, не зеленый.
У нас было двое детей, нас особо не проверяли. Некоторые машины, возможно, даже не доехали до Запорожья. Был один момент, когда пролетала российская авиации и стреляла в нашу сторону. Не по самой колонне отрабатывали, а по нашим позициям.
Дети увидели самолеты, ракеты, испугались. Что-то горело за бугром. Бог миловал, нашу колонну не обстреляли.
Вам известно, что сейчас происходит в Мариуполе?
Сейчас города нет. В самом городе жить нереально. Нет света, нет воды. Говорят, что там строят новые дома. Но мы все понимаем, как это происходит. Они строят на околицах. Построили, идешь вдоль города: ой, какие красивые домики. А в самом городе как было все разбомблено и развалено, так и осталось.