Валерий Марченко. Хроника убийства

 894628.03.2006

автор: Владимир Крыловский

(Глава из будущей книги "Тайно приговорённые")

"В этой скорби утешением может быть только
нравственный выигрыш, достойный итог: Артём
умер не согнутый. Вечная ему память".
(из телеграммы В. Марченко в Таллин на смерть
Артёма Юськевича [1], февраль 1982 г.)

МАРЧЕНКО ВАЛЕРИЙ ВЕНИАМИНОВИЧ, 37 лет, филолог, переводчик (с нескольких языков), известный украинский диссидент, борец за независимую Украину, активно выступавший против русификации украинской национальной культуры, член Украинской Хельсинкской группы, дважды политзэк пермских лагерей, публицист, автор ряда самиздатских работ, таких как "Київський дiалог" ("Киевский диалог"), "За параваном ідейности" ("За завесой идейности"), "Страшний якийсь тягар" ("Такая страшная ноша"), "Вiдкритий лист до діда" ("Открытое письмо деду"), "До київського митрополита Філарета. Звернення" ("Обращение к киевскому митрпополиту Филарету"), "Знайомтесь, бандерiвець" ("Знакомьтесь, бандеровец"), "Становище політв’язнiв у СССР" ("Положение политзаключённых в СССР"), "Вiрити i тiльки" ("Верить и только") и др., скончался 7 октября 1984 г. в ленинрадской областной тюремной больнице им. Ивана Гааза (учр. УС 20/12) от уремии, как было сказано в свидетельстве о смерти. Однако многие обстоятельства этой трагедии, ставшие известными его матери, Нине Михайловне Смужанице, позволяют сделать однозначный вывод, что смерть его явилась результатом спланированного и целенаправленно осуществлённого КГБ медицинского убийства.

Литературный сотрудник киевской газеты "Лiтературна Україна" ("Литературная Украина") В.Марченко был первый раз арестован КГБ в конце июня 1973 г. Ему вменялось в вину авторство, распространение и попытки передать на Запад произведения, имеющие резкую антисоветскую и антироссийскую направленность. Так, в его "Киевском диалоге" есть такие слова: "...Отсутствие элементарной законности, истязания, насилия, убийства без суда и следствия,.. ...террор, геноцид - всё это из арсенала борьбы русских "братьев" против народа Украины... ...Хищная и по-варварски дикая, безудержная теория поглощения одной нацией других будет наталкиваться на всё возрастающее сопротивление украинцев, всех народов неоимперии..." [2].

В. Марченко был объявлен "украинским буржуазным националистом" и 29 декабря 1973 г. осуждён по статье 62-1 УК УССР на 6 лет лагерей строгого режима и 2 года ссылки. В приговоре, среди прочего говорилось, что в его произведениях "возводится злостная клевета на советскую действительность и национальную политику КПСС,.. ...содержатся призывы к борьбе против существующего в СССР государственного и общественного строя..." [3]. На простой человеческий язык это переводилось тогда двумя словами: "смертельный враг!"

Впоследствии его мать в таких словах выразит его идеологию: "...Валерий взял себе: КГБ - враги его народа! Советская власть - это не его власть! Он, студент советского ВУЗа, комсомолец осознал: "Хочу, чтобы здесь было моё государство!.." [4].

Через полтора года после суда, уже из заключения в своём "Открытом письме деду" он напишет: "...Выступая против целой империи лжи, я имел одну поддержку - сознание, что ярмо невыносимо... И не молчаливой пассивностью нужно ему противостоять..." [5].

Свой срок (от звонка до звонка) В. Марченко отбывал в 35-м пермском политлагере (Учр. ВС-389/35), ссылку - в Казахстане. В лагере обостряется его старое хроническое заболевание - нефрит (воспаление почек), причём обостряется так, что гебисты вынуждены согласиться на предложенную ему врачами инвалидность Ш группы. Несмотря на инвалидность, с него по-прежнему требуют полную норму выработки, а при невыполнении голодного, измотанного болезнью, лишают ларька.

При этом он практически не получает адекватной медицинской помощи. Нет, внешне всё нормально: иногда его даже кладут в лагерную больницу, делают какие-то анализы, назначают какие-то лекарства... Однако всё намного сложнее. Нефрит - опасная и коварная болезнь, требующая очень специфического лечения. Вот фрагменты переписки его матери с лагерным начальством.
"Начальнику ИТК майору Пименову Н.В.
...Уважаемый товарищ начальник!
22 июля с.г. я на Ваше имя выслала посылку с лекарствами для моего сына Марченко Валерия, находящегося в лазарете... По сегодняшний день я не получила никакого извещения о получении Вами этих медикаментов...
Моё беспокойство связано с тем, что эти лекарства ему необходимо принимать немедленно... Специалисты-нефрологи настаивают на немедленном проведении курса лечения, связанного с новым симптомом болезни - гипоизостенурией [6], в который входят эти лекарства в комплексе...
Н.М. Смужаница... " (начало августа 1974 г.).

Она ещё не знает, что за два дня перед этим из лагеря уже ушёл ответ за подписью и.о. начальника колонии (подпись была неразборчивой):
"Сообщаем Вам, что посылка с лекарствами Вам возвращена, так как содержимое её, согласно Правил внутреннего распорядка ИТУ, вручению не подлежит..."

Но мать не отступает:
"Уважаемый товарищ начальник!..
я повторно выслала самые необходимые сыну лекарства - 5-НОК [7] и невиграмон [8]. Очень маленькая бандероль... ...придёт на имя начальника медсанчасти...
С благодарностью к Вам...
Смужаница Н.М... " (август 1974 г.).

Ответы из лагеря стереотипны:
"...согласно существующему Положению, высылать медикаменты осуждённым или в адрес медицинской части запрещается. Необходимым лечением Ваш сын обеспечивается... В настоящее время состояние его здровья удовлетворительное...
И.о. начальника учреждения ВС-389/35 Поляков..." (конец августа 1974 г.).

Через десять лет, выступая свидетелем на втором судебном процессе над В. Марченко, лагерный врач Ярунин расскажет, что тот "был единственным заключённым с таким заболеванием, и ему предоставлялась медицинская помощь..." И тут же признается, что "необходимые для лечения лекарства часто отсутствовали...".
Мать отчаянно взывает, на этот раз к политруку лагеря:
"Уважаемый товарищ политрук!..
гипоизостенурия - это инвалидное состояние. Коварство нефрита в том, что при незначительном упущении внезапно прекращают свои функции почки. Это болезнь, не допускающая охлаждения тела, при ней противопаказаны физические нагрузки, нужна строгая диета...
Убедительно прошу Вас, как политического работника... похлопотать перед начальством об обеспечении моего сына тёплой одеждой, дать ему посильную работу, дать разрешение на приём необходимых лекарств...
С благодарностью
Н.М. Смужаница... " (август 1974 г.).

Время шло, здоровье В. Марченко ухудшалось, а необходимые ему лекарства всё не принимали и не принимали...
"...Посылка медикаментов на медчасть не разрешается согласно существующему Положению.
Начальник больницы ВС-389/35 Ярунин..." (февраль 1975 г.).
"...Бандероль с медикаментами возвращена в Ваш адрес, т.к. пересылка и передача медикаментов осуждённым не разрешается.
Начальник учреждения ВС-389/35 Пименов... " (май 1975 г.).

И так год за годом.

В одном из ответов из лагеря неожиданно проскакивает одна странная на первый взляд фраза: "...Дополнительно ставлю Вас в известность: что Ваш сын ведёт себя неправильно... " [9].

Зловещий смысл этой фразы раскрывается позже, когда становится известно, что в лагере гебисты систематически проводили с тяжело больным В. Марченко "душеспасительные беседы". Расчёт был простой: не имеющий надлежащих лекарств, неотвратимо уходящий в неизлечимую болезнь зэк, вполне мог вдруг стать сговорчивым... Его хотели склонить к публичному покаянию, а там, глядишь, может быть, и удалось бы потихонечку прибрать его к рукам, сделать из него ручного журналиста, который, будучи сам украинцем, клеймил бы (талантливо!) за хорошие деньги украинский национализм и славил бы "политику партии и правительства". Но В. Марченко несгибаем. Он "ведёт себя неправильно". Это фраза - не что иное, как грубое давление на мать с целью заставить её склонить своего несговорчивого сына к переговорам с КГБ. Ей предложили игру, на кону которой была жизнь её единственного сына...

В конце сентября 1977 г. его неожиданно привозят в Киев. Ему лечат почки, кормят диетическими продуктами, вылечивают зубы, принимают для него любые лекарства, дают несколько свиданий с матерью... А потом предлагают написать покаяние. А когда он отказывается, от него не отстают, не оставляют в покое, а продолжают этак ненавязчиво настаивать: "Напишите хоть что-нибудь, а мы подредактируем..." И так ещё раз и ещё раз... (В КГБ Украины им занимались начальник следственного отдела полковник В. Туркин, майор А. Сирык и лейтенанты Ф. Похыл и Селюк).

А матери сказали: "Это Ваш последий шанс спасти сына! Другой возможности не будет!" И на одном из свиданий она дрогнула: "Валера! Напиши покаяние! Все врут и ты соври!" Он так посмотрел на неё!

Он ушёл очень расстроенный, а в письме, которое он тут же написал ей из камеры, были такие слова: "...Я не хочу принадлежать к той многочисленной категории людей, которые, не выдержав испытаний, сошли с пути нравственности, оправдываясь аргументом "Мы не одни такие!"... И я не желаю никого слушать, когда мне пытаются внушить, что для биологического существования возле матери можно духовно перечеркнуть себя..." Он не хочет, чтобы его мать (а он был духовно очень привязан к ней) видела, как на вопрос, как он прожил свои тридцать лет, он будет вынужден каждый раз "делать собачьи глаза и лепетать что-то насчёт своей тяжёлой болезни и нетерпимых мук, которые не смог вынести"... "Неужели такой жизни ты желала бы сыну?!" - восклицает он [10]...

В Киеве его продержали шесть месяцев, затем увезли обратно в лагерь, и у матери потом до самого конца было такое чувство, что этот отказ сотрудничать с КГБ (после такой-то обработки!) ему уже не простили никогда...

По дороге в Пермь на Харьковской пересылке он оказался на сквозняке и схватил пневмонию. (Потом он рассказал матери, что у него создалось впечатление, будто на этапе его "сознательно старались подставить под сквозняк"). Всю оставшуюся часть этапа плюс шестнадцать дней уже в лагере он не получал адекватной медицинской помощи, а когда, наконец, был госпитализирован, у него из плевры выкачали полтора литра (!) жидкости.

"Начальнику Пермского Медуправления МВД
...Мой сын В. Марченко... тяжело болен... Месячный переезд из Киева в ИТУ еще больше усугубил его состояние... Убедительно прошу Вас перевести его на диетическое питание, распорядиться о получении начальником ИТК пересланных мною медикаментов... Убедительно прошу содействия в получении им дополнительной посылки с плодами шиповника и чёрной смородины.
Мать заключённого Марченко... " (май 1978 г.).

Письмо это, как и следовало ожидать, спустили в лагерь.
"...состояние В. Марченко удовлетворительное. Лекарствами обеспечивается согласно рекомендации врачей. Бандероль будет Вам возвращена...
Начальник учреждения ВС-389/35 Н.М. Осин.. " (июнь 1978 г.).

Незадолго перед этим мать писала в МВД СССР:
"...5-НОК, плоды черноплодной рябины, левомицитин [11], леспинефрил [12] - лекарства дефицитные, точно знаю, что в лагерном госпитале их нет... " (июль 1978 г.) [13].

"Председателю Всесоюзного
Общества Красного Креста
...В лагере строгого режима ВС-389/35 5 лет и 1 месяц находится мой сын Марченко Валерий... он тяжело болен хронической прогрессирующей болезнью почек... и связанными с этим заболеваниями внутренних органов... В апреле с.г. во время тяжёлого месячного этапа из Киева в лагерь (в Киев его возили осенью, тоже - месячный этап), он заболел воспалением лёгких... На мои запросы приходили ответы: "Состояние здоровья удовлетворительное...", "Находится на профилактическом лечении..." (это в период-то острого воспаления лёгких!)... В данное время он находится в больнице, где его лечат преднизолоном [14], который, как известно, отрицательно действует на печень и почки... Только сейчас согласились принять 5-НОК и леспинофрил (после стольких-то лет отказа! В.К.)...

Я обращаюсь к Красному Кресту... с просьбой ходатайствовать перед органами советской власти о досрочном (осталось 11 месяцев лагеря и два года ссылки) и скорейшем освобождении В. Марченко из под ареста...
С надеждой к Вам...
Смужаница Н.М... " (июль 1978 г.) [15].

По мнению матери, тот факт, что КГБ, наконец-то, разрешил передать В. Марченко необходимые ему по жизненным показаниям лекарства, говорит о его крайне тяжёлом состоянии! Теперь КГБ уже не опасается, что эти лекарства кардинально помогут ему. Пусть себе принимает! Он всё равно уже обречён! Зато теперь никто не сможет сказать, что в ГУЛАГЕ его адекватно не лечили!

Ещё его добивали работой. Он прямо говорит об этом в своём обращении к министру юстиции УССР В.И. Зайчуку [16], где просит трудоустроить его в лагере по специальности [17]. Он объясняет, что является единственным на Украине специалистом в области перевода азербайджанской классической литературы новейшего периода и предлагает разрешить ему заключить договор на такой перевод с одним из республиканских издательств.
"...В безусловном выигрыше - писал он министру, - окажется украинская культура... Кроме того, важна и другая сторона дела. Я тяжело болен почками. Работа в лагере на заводе мне не под силу. Я не в состоянии выполнять норму выработки (которая, кстати, уже дважды повышалась, и это - без обязательных по КЗОТу [18] технических усовершенствований [19]). Невыполнение нормы, несмотря на то, что я имею 3 группу инвалидности, используется администрацией лагеря, чтобы наказывать меня. И... последствия усилий тех, кто "приучает" меня к труду, не заставляют себя ждать. Сейчас я - искалеченный человек, вялость и остальные симптомы заболевания стали для меня постоянными..." (конец декабря 1977 г.).

С аналогичной просьбой (помочь ему в местах лишения свободы заниматься переводом Шекспира на украинский язык) он обращается к генеральному секретарю ЮНЕСКО. А между тем, в упомянутом выше обращении матери в Красный Крест есть такие слова:
"...Точные результаты анализов от нас скрывают, и это даёт администрации лагеря основание не освобождать его от работы... "

И так день за днём, до конца лагерного срока...

"Начальнику Управления медицинской службы МВД СССР...
Мой сын Марченко В.В.... находится в крайне тяжёлом физическом состоянии. У него хронический пиелогломерулонефрит [20], хронический холецистоангиохолит [21], почечная гипертония [22], с высоким артериальным давлением (иногда доходило до 230/160). В лагере он заболел на панкреатит [23], перенёс тяжёлый плеврит [24], под постоянной угрозой туберкулёза (а может, уже и есть?). В каком состоянии он находится в данное время, мне неизвестно...
Прошу поддержать моё ходатайство... об освобождении его от изнурительного этапа на место ссылки... прошу... разрешить мне cамой доставить больного сына к месту ссылки, прошу определить место не с губительными для его жизни климатическими условиями.
С большой надеждой к Вам.
Смужаница Н.М..." (май 1979 г.).

С такой же просьбой она обращается к министру внутренних дел СССР Щёлокову [25]. Но надежда опять повисает в воздухе...
"... Гр. Смужанице Н.М....
...Сообщаем, что Марченко обследован врачами-специалистами, состояние его здоровья удовлетворительное.
В настоящее время Ваш сын направлен для отбывания дополнительного наказания в виде ссылки.
Зам. начальника учреждения ВС-389/35 Н.В. Хорьков..." (7 июня 1979 г.).

Итак, матери сообщают, что её сын направлен в ссылку и ни слова не говорят о том, какого числа он отбыл из лагеря и, главное, куда! Случайность?!

Только через две недели она получает телеграмму от капитана Хорькова, где сообщается, что В. Марченко отбыл из лагеря в Каракалпакскую АССР.

"Министерство внутренних дел СССР.
Министру Щёлокову
Убедительно прошу сообщить мне место пребывания моего тяжёло больного сына Марченко Валерия... из учреждения 389 сообщили, что он... направлен в Каракалпакскую АССР, а оттуда пришёл отрицательный ответ.
Суженица Н.М... " (3 июля 1979 г.).

"Генеральному прокурору СССР...
...Каким законодательством можно объяснить то, что мой сын вот уже 19 дней должен был быть освобождён от конвоя, а о нём ничего не известно... он отправлен в Каракалпакскую АССР, но там не значится. На три моих заявления на имя министра внутренних дел... ни одного ответа не последовало...
Смужаница Н.М... " (13 июля 1979 г.).

Только через три недели из Актюбинского облисполкома ей сообщили, где находится её сын:
"...Валерий Марченко отбывает ссылку в Актюбинской области, Уилском районе, посёлок Саралжин..." (2 августа 1979 г.) [26].

В ссылке всё был направлено на его уничтожение. Суровый климат, тяжёлая работа... Могут возразить: ссылка - не курорт, условия и не должны быть сахарные. Но В. Марченко был очень тяжело, не сказать смертельно, болен. Это было известно всем - от председателя КГБ СССР до последнего охранника каждой тюрьмы, где ему только ни довелось побывать...

"Директору Уилского сельхозобъединения
от Марченко Валерия В.
В связи с тем, что состояние моего здоровья последнее время заметно ухудшилось, я не в состоянии выполнять работу слесаря машдвора (машинного двора - В.К.)... Заболевание таково... что я не могу заниматься физическим трудом с переохлаждением организма. Всё это вынуждает меня просить уволить меня с должности слесаря машдвора...

Но работать я смогу только с ограничением трудоспособности. Поэтому прошу вас определить меня учеником киномеханика в клубе - место наиболее подходящее при моём заболевании... " (начало ноября 1980 г.) [27].

С холодного, открытого всем ветрам машдвора его никуда не перевели. Так он и работал там - то слесарем, то грузчиком... Через три с половиной года в Киеве, выступая свидетелем на втором суде над В. Марченко, этот директор Уилского совхоза признает, что "работа... на открытом совхозном дворе при казахских морозах действительно не для больного человека..." [28].

"Тяжёлый физический труд, которым я должен заниматься теперь в ссылке.., - писал В. Марченко главе Всемирной Ассоциации Нефрологов доктору Альвала, - ...всё больше и больше разрушает остатки чудом не домученного за колючей проволокой здоровья... " [29].

"Главврачу
Саралжинской больницы
Ташимовой
от Марченко В.
После 18 лет заболевания хроническим нефритом несколько лет, как у меня появилась гипертоническя форма и давление не опускается ниже 180/120, я постоянно плохо себя чувствую. Слабость, быстрая утомляемость и постоянные головные боли. Я плохо сплю, у меня исчез аппетит. Последнее время стал хуже видеть. Всё это вынуждает меня просить о госпитализации... " (начало октября 1980 г.) [30].

На втором суде над В. Марченко свидетель обвинения Ташимова, главврач врач Саралжинской больницы признается, что она действительно зимой не давала ему больному больничный лист об освобождении от работы в 30-градусный мороз на открытом дворе. Она скажет также, что всегда считала "артериальное давление 190/130 - рабочим"...

Интересно, что оба свидетеля - и директор совхоза, и главврач больницы признались, что регулярно информировали область о том, что "Марченко на путь исправления не встал" [31].

Вообще, по поручению КГБ за ним негласно наблюдало немало официальных лиц, не говоря уже о стукачах, которыми были нашпигованы все общественные места, где ему приходилось бывать. (В том числе Уилская и Саралжинская больницы, куда стукачей "подкладывали" под видом больных). В 1980 г. в его Саралжинской квартире был обыск, его провели два aктюбинских кагебиста с санкции Прокурора УССР [32]...

Из характеристики, составленной на В. Марченко начальником Уилского РОВД майором Дарменкуловым:
"...Общественный порядок и режим ссылки не нарушал, но взглядов своих и убеждений не изменил..." [33].

В. Марченко вернулся в Киев и сразу же ему на хвост плотно сел КГБ. За ним была установлена тотальная слежка, он заметил её чуть ли ни в первый же день своего возвращения. Бывало, что она была демонстративной, явно имеющей целью деморализовать его. Иногда он замечал, что какие-то незнакомые ему люди пытаются незаметно подслушать его разговоры с друзьями... Дома раздавались странные анонимные телефонные звонки, порой угрожающие...

Незадолго до второго ареста, как бы подытоживая своё двухлетнее пребывание на воле, он написал заявление Ю. Андропову, к тому времени - Председателю Президиума Верховного Совета СССР:
"Уже в первые дни моего возвращения я встретился с... преследованиями, которые продлевали срок моей ссылки до бесконечности. Пока я устроился сторожем в цветоводство на 75 руб. в месяц, я обошёл более 20 рабочих мест..."

А в это время к нему домой наведывался участковый милиционер и с невинными глазами спрашивал его, почему он нигде на работает.
"...Год я был под административным надзором..."

Он должен был регулярно отмечаться в отделении милиции, а вечером быть дома не позднее 22-х часов. И каждый день за две минуты до этого часа в дверях его квартиры уже маячила фигура сержанта милиции, строго следившего за тем, чтобы В. Марченко, не дай Бог, не опоздал хотя бы на минуту.
"...кроме того, за мной следили тайно. Следили за мной дома из соседней квартиры, следили на улице независимо от того иду ли я один в Церковь, с матерью на базар или со знакомой в кино. Перлюстрируют мою корреспонденцию, некоторые письма пропадают. Прослушивают мой телефон. Осенью 1981 г. мне по телефону угрожал неизвестный, представившийся бывшим заключённым...
На работе в моих вещах рылась работница, состоявшая в контактах с сотрудником КГБ. Какие-то люди во время нашего отсутствия залезают в нашу квартиру и на дачу. Кто-то систематически роется на рабочих местах моих родителей и родственников. Ищут, как я понимаю, доказательства моей антигосударственной деятельности..."

КГБ явно искал повод, чтобы посадить его ещё на один срок, и 15 июля 1983 г. на квартире В. Марченко и на их семейной даче был произведён обыск...
"...Во время обыска... изъяты мои беллетристические статьи, относящиеся к Х1 и Х1Х столетиям. Изъят мой перевод рассказа "Сила обстоятельств" английского писателя Сомерсэта Моэма... забрали два вызова на лечение в Италию...
Других материалов, имеющих какую-либо ценность для госбезопасности, найдено не было, хотя обыск был проведён очень тщательно. После этого меня повезли на допрос, хотя я был болен - давление 200 на 105, и они не имели права этого делать..."

А потом была попытка навязать ему сфальсифицированное обвинение.
"...Следователь Боярский заявил, что работники РСМУ [34], которые тянули водопровод к кооперативным садам... нашли на нашем огороде брезентовый пакет, с двумя брошюрами "Хроники текущих событий", обёрнутых последней страницей моего перевода "Силы обстоятельств"...
Это доказательство того, что... меня хотят подтянуть под статью 62 УК УССР... Кто же будет прятать криминал вместе со своей подписью?.. Я с полной ответственностью заявляю, что это провокация... КГБ... 20 июля 1983 г." [35].

В конце сентября 1983 г. он был арестован второй раз. Ему предъявили опять политическую статью, инкриминировав "изготовление (за период с 1974 по 1983 г.г. - В.К.) и распространение среди советских граждан документов, клевещущих на советский общественный и государственный строй", а также "передачу этих документов за границу, где они активно использовались идеологическими врагами СССР..."

Суд был практически закрытым (в зал заседаний впустили только его мать и тётю, и никого из друзей) и длился фактически один день - 13 марта 1984 г. (14 марта был только зачитан приговор) [36]. В обвинении фигурировала публицистика, написанные им в лагере, - "Вiдкритий лист до Верховної Ради СРСР" ("Открытое письмо в Верховный Совет СССР"), "Знайомтесь, бандерiвець" ("Знакомьтесь, бандеровец"), "Антон Олiйник" ("Антон Олейник"), "Вiдкритий лист до журналiстiв НДР" ("Открытое письмо журналистам ГДР), "Вiдкритий лист до Генерального директора ЮНЕСКО" ("Открытое письмо Генеральному директору ЮНЕСКО"), "Становище політв’язнiв у СССР" ("Положение политзаключённых в СССР"), "Шерше Ля Фам" и др.

Ещё три его произведения, также фигурировавшие на суде, появились на свет в разные периоды: очерк "Що дало йому витримати" ("Что помогло ему выстоять"), об участнике УПА Киселике был написан в киевском изоляторе КГБ, когда Валерия из лагеря привозили в Киев на "профилактику"; "Вiдкритий лист до діда" ("Открытое письмо деду") - в казахстанской ссылке; письмо Гале Горбач с приложенным к нему очерком "Там, у київських печерах" ("Там - в Киевских пещерах") - в Киеве за несколько месяцев до второго ареста.

Часть предъявленных обвинением работ (в их числе очерк "Что помогло ему выстоять") были в своё время изъяты в тюрьме или лагере, остальные увидели свет на Западе, и передавались, по выражению обвинителя, "враждебными Советскому Союзу радиостанциями"... В каждой из своих работ, по словам этого обвинителя, В. Марченко высказывал "страшные клеветнические измышления, с целью подрыва и ослабления советской власти"...

Вот пример диалога между прокурором и В. Марченко относительно того или иного произведения:
- С какой целью Вами был изготовлен этот враждебный советской власти по своему содержанию документ?
- С целью сказать людям правду.
- Вы утверждаете, что всё написанное Вами - правда?
- Чистейшая!
- Каким образом этот документ попал за пределы ИТЛ?
- Не скажу.
- Почему?
- Потому что вы сажаете людей в тюрьмы. Вам истина не нужна. Вам нужно человека в тюрьму посадить.
- Марченко, представьте себе, что было бы, если бы каждый человек в нашей стране начал бы писать, что ему вздумается, да ещё и заграницу передавать?
- Было бы так, как в настоящей демократической стране...

Одним из аргументов обвинения была отрицательная характеристика, выданная В. Марченко лагерной администрацией. Там было сказано, что он "так и не встал на путь исправления". А работники ИТЛ и КГБ, вызванные на суд в качестве свидетелей, показали, что при разных обстоятельства изымали у В. Марченко рукописные тексты некоторых писем, инкриминируемых ему сейчас.

Одним из свидетелей был зам. начальника лагеря Поляков, тот самый, который долгие годы убеждал мать Валерия, что её сын "обеспечивается необходимым лечением"... Ни словом не обмолвившись о том, что В Марченко - инвалид Ш группы, Поляков засвидетельствовал, что тот "не выполнял норму выработки и потому часто наказывался".

Мать подтвердила, что ей постоянно говорили тогда, что "по причине не выполнения её сыном нормы, его госпитализировать не будут, лекарства от неё приниматься не будут..." и показала, что оказание сыну медицинской помощи в лагере, а позднее в ссылке требовало с её и его стороны "нечеловеческих усилий."

В своём последнем слове В. Марченко сказал (воссоздано его матерью и тётей по памяти):
"Когда я поступил в Университет, я узнал, что 5 миллионов украинцев добровольно отказываются от родного языка, от той красоты и богатства, которые получает каждый человек при рождении... По поводу такого неестественного явления - почему украинцы на своей земле теряют связь с родным языком, - я написал в 1973 году две статьи - "За параваном идейности" и "Киевский диалог", которым не удалось увидеть свет и которые никто не успел прочитать. За них Киевский областной суд наказал меня на 8 лет лишения свободы.
Находясь в советских пермских концлагерях (оказывается Украина - единственная страна, входящая в состав ООН, которая высылает своих узников за пределы своей территории), я столкнулся с ложью и беззаконием. Как человек свободный, то есть такой, который считает себя свободным, где бы и в каких бы условиях он ни находился, я не мог молчать и писал об этом. За это меня и судят сейчас.

Я против лжи, одурманивания и фальши. Я за свободную раскованную мысль. Я защищаю достоинство человека и, отстаивая высокие нравственные принципы, руководствуюсь, как христианин, Божьими заповедями. Мне, как гражданину и мужчине стыдно за свою страну, в которой женщины только за свои убеждения отбывают 25 лет каторги. За всю историю существования государств не было таких постыдных фактов..."

Судья перебивал подсудимого, не давая ему говорить, и всё спрашивал:
- Что просите?
- Что хотите от суда?

Но В. Марченко ничего не просил, а продолжал называть факты беззакония в лагерях, рассказывал о постоянных обысках, об изъятии и бесследной пропаже художественных литературных произведений, переводов...

Валерий Марченко:
"Меня обвиняют в очернении советской медицины. В пермской 35-ой зоне ВТЭК поставил Ивана Свитличного [37] выполнять "лёгкую" работу - собирать узлы из мелких деталей, зная, что у него нет пальцев. Медкомиссия признала его пригодным для этой работы, а в выводах комиссии было определено, что у него есть "5 здоровых пальцев на обеих руках" (вместо 2-х). Тогда на листе бумаги обвели правую руку Ивана с одним пальцем (мизинцем - В.К.) и отправили в Пермь прокурору - ответ не пришёл. И это оговор советской медицины?

В моей смерти в условиях лагеря будете виновны Вы, гражданин судья. А вот здесь, под этим гербом Украинской CCР предлагаю повесить отпечаток руки Ивана Свитличного с медицинским утверждением - "5 пальцев!" Приговор фактически (будет - В.К.) такой же, как и это утверждение..."

На протяжении судебного заседания В. Марченко чувствовал себя плохо, у него болела голова, появились почечные колики... Стоять он мог только облокотившись на барьер, просил у охранников воды...

На многократный вопрос судьи "Что же Вы хотите от суда?" В. Марченко, в конце концов, сказал: "Да уж давайте ваши 15 лет!"

Его приговорили к 10-ти годам лагеря особого режима и 5-ти годам ссылки.

Девушки прорвались в зал, бросили ему красные гвоздики...

Перед судом по инициативе КГБ была организована консультация В. Марченко у известного киевского профессора-уролога. Не колеблясь, профессор официально засвидетельствовала, что в условиях лагеря он "наверняка погибнет".

Несмотря на такое заключение, Верховный суд Украины отклоняет его апелляцию о пересмотре дела, причём отказ приходит небывало быстро: чуть ли уже не на другой день.

По мнению правозащитников и родственников В. Марченко, консультация с урологом перед самым судилищем над ним нужна была КГБ для того, чтобы ещё раз психологически надавить на него: "Мол, видишь, парень, из лагеря тебе выхода нет, только вперёд ногами. Одумайся! Время ещё есть."

Была и ещё одна цель, которую КГБ, судя по всему, преследовал этой консультацией. Не надеясь на то, что В. Марченко раскается, гебисты выявляли слабые стороны его здоровья, чтобы знать, как расправиться с ним медицински грамотно...

После суда ему дали три свидания с матерью, причем, на последнем матери при расставании не разрешили поцеловать сына...

2 апреля 1984 г. В. Марченко отправляют в лагерь, и вот тут, как потом рассказывала его мать, начинается прямое медицинское убийство.

Когда через несколько дней она приходит в тюрьму за его вещами, ей официально вручают бумагу о том, что он "этапирован в Мордовию в г. Явас". Она пишет туда и вскоре получает ответ, что он в "колонию не поступал". Не находя себе места, она начинает искать сына - дважды ездит в Москву, отправляет в разные советские инстанции 15 телеграмм...
"Начальнику ГУИТУ МВД СССР...
(Копия: Председателю Президиума Верховного Совета СССР...)
Я - мать. Я имею право знать правду о своём сыне: жив ли он? 42 дня тому в следственном изоляторе КГБ мне сообщили, что Марченко Валерий... ...увезён из Киева в Мордовскую АССР. В один из лагерей.
Где сейчас мой сын? Мои письма, мои заявления, мои просьбы - безответны.
Страшное молчание... Где он? Жив ли?
Мать политзаключённого Валерия Марченко..." (май 1984 г.) [38].

А в это время, как потом он расскажет ей на свидании, его 52 дня гоняют этапом по многочисленным пересылкам - Харьков, Мордовия, Свердловск, Челябинск, Казань... Возили, как водится, в "вагонзаках" - целый день без воды (часто после селёдки или кильки), без возможности иногда по 12 часов выйти в туалет... И это с больными-то почками! А когда он, наконец, оказался на зоне, где был ларёк, выяснилось, что он ничего не может себе купить: бывшие на его тюремном счету в Киеве деньги не пошли за ним. КГБ задержал их...

В середине мая мать получила от сына весточку из Казанской тюрьмы. Она кинулась туда, но уже в пустой след: В. Марченко только что этапировали в Пермь. Накануне! За считанные часы до её приезда! А ведь КГБ с точностью до минуты знал, когда она выехала из Киева и когда точно прибудет в Казань...

Свидания ей в Пермской тюрьме не дали...

"Начальнику Управления КГБ Чусовского р-на Пермской обл. Афанасову
По указанию КГБ мне отказано в свидании с тяжело больным сыном...
В этапе он находился 1 месяц и 22 дня вместо официально объявленных... 5-7 дней. Нетрудно представить себе, что осталось от человека с таким заболеванием... Я десять дней - в дороге... Отказ мне в кратком свидании, отказ принять бандероль с сухофруктами расцениваю, как нежелание показать мне тяжело больного, доведённого до крайности человека и издевательство над матерью.

Прошу немедленно оказать крайне необходимую медицинскую помощь со стороны врача-нефролога... За жизнь Валерия Марченко полную ответственность несёте Вы.
Мать политзэка Валерия Марченко..." (конец мая 1984 г.) [39].

Вскоре его перевели на 36-ю политзону особого режима (учр. ВС-389/36-1) для особо опасных рецидивистов...

"Его Преосвященству
Епископу Пермской и Соликамской Епархии
Афанасию

Ваше Преосвященство!

...Мой сын, журналист Валерий Марченко... осуждён на 10 долгих лет лагерей... Отбывать это жестокое наказание он будет в Пермской области. Сын мой - православный христианин, глубоко верующий человек. К религии он пришёл через большие страдания - с 16 лет он болеет тяжёлой болезнью почек. В 25 лет... его больного осудили на 6 лет лагерей строгого режима и 2 года ссылки. Находясь в тяжёлых условиях лагерей... (с 1973 - 1979 г.г.), он сумел обогатить свою душу неиссякаемой добротой к людям, большим чувством любви и сочувствием к человеческому унижению и страданию. Помогать людям, в своих деяниях наследовать Христа - стало его жизненным кредо, а Божьи заповеди легли в основу всех его жизненных поступков.
Многих, кто любил его и знал, он повернул к религии. С 1981 года, возвратясь домой в Киев, Валерий регулярно посещал Храм Божий, исповедывался, причащался, строго соблюдал посты. В конце сентября 1983 г. его арестовали и повторно судили. Не взяв во внимание его тяжёлый физический недуг... его осудили на 10 лет лагерей особого режима и 5 лет ссылки.

Как верующий человек, он желает встретиться со священником для исповеди и причастия...

Я, как мать, обращаюсь к Вам, Ваше Преосвященство, исполните просьбу христианина, человека с трагической судьбой, найдите возможной встречу моего сына с духовным пастырем... помогите тяжело больному человеку.

Мать заключённого Валерия Марченко" (конец мая 1984 г.) [40].

Это письмо мать собственноручно вручила епископу Афанасию. Тот сказал, что помолится за Валерия, и если лагерное начальство дозволит, он не будет против и пошлёт к её сыну священника. Начальство не дозволило...

С зоны пошли письма, раз в месяц. Мать получила их три - за май, июнь и июль. В одном из них он зашифровано сообщил, что у него отекают ноги (из-за больных почек), а его, как невыполняющего норму, заставляют работать сверхурочно... Много позже политзэк Василий Овсиенко [41], которому однажды в лагере удалось обменяться с В. Марченко рукопожатием (они сидели в разных камерах, но как-то пересеклись на ежемесячном кинопросмотре), напишет: "...рука была тощая, холодная, влажная и дрожащая. И весь он был невероятно худой, однако, старался улыбаться, мучительной такой улыбкой. Когда мы вернулись в свою камеру, Викторас Пяткус [42] сказал: "Это уже не жилец". Было известно, что, "когда в камеру приносили чайник, В. Марченко ждал, пока все не наберут себе воды, а потом смачивал простыню и голый обёртывался ею. Так через кожу он пытался выводить из организма шлаки, уже не выводившиеся естественным путём. Когда он выкручивал простыню, с неё стекала жидкость, белая, как молоко..." [43].
Потом писем не стало. Мать написала сама и получила ответ, что её сын из "колонии выбыл", однако не было сказано, куда...

Она стала писать. Сначала в пермское областное ГУИТУ (Главное Управление Исправительнотрудовых Учреждений, прежнее название - ГУЛАГ), потом в ГУИТУ РСФСР, в Прокуратуру РСФСР, в Главное Медицинское Управление МВД РСФСР... Затем она поехала в Москву и лично обошла все эти учреждения. Никто ничего не знал...

Однажды она сидела в Прокуратуре РСФСР и не уходила... И в какой-то момент там поняли, что эта отчаявшаяся, готовая на всё женщина просто так не уйдёт, и конфиденциально открыли ей, что её сын находится в пермской тюремной больнице...

Потом выяснилось, что тогда, когда от него перестали приходить письма, его перевели отнюдь не в больницу. Его перевели в тюрьму, где днём не опускались нары; где однажды у него носом пошла кровь, а в другой раз, как он потом рассказал ей, "в глазах забегали мыши", и он потерял сознание; где даже уголовники пригрозили голодовкой, если его немедленно не поместят в больницу!

В конце августа 1984 г. его переводят в тюремную больницу. Режимное отделение, одиночка, обращение, как с "полосатиком" [44]. Мать многое поняла, когда увидела, как к ней относится персонал больницы: по её словам, при виде её "они буквально рыгали". Через две недели ей дали свидание, первое после Киева. Валерий пришёл опухший (отказывали почки) и "чёрный, как асфальт". Мать поняла, что её сына убивают...

"Председателю Пермского областного Комитета
Общества Красного Креста Мананиной В.И...
Мой сын Марченко Валерий... в данное время... находится в стационарной больнице, учр. ИЗ-57/1 (ул. Клименко 24, г. Пермь). У него возникла почечная недостаточность (уремия), появилась отёчность тела, низкий процент гемоглобина в крови, потеряно зрение. Он - лежачий, под капельницей больной.

Обращаюсь к Вам, руководителю наигуманнейшей организации, ставящей целью бороться за жизнь... человека, с материнской мольбой - защитите погибающего в тюрьме моего сына, помогите комиссовать его в связи с критическим состоянием здоровья, ходатайствуйте перед соответствующими организациями о пересмотре дела... с необходимостью освобождения его из мест заключения...

С надеждой к Вам Нина Михайловна Смужаница..." (сентябрь 1984 г.) [45].

В середине сентября В. Марченко самолётом перевезли в Ленинград, в областную тюремную больницу им. И. Гааза (учр. УС 20/12). По словам матери, тот факт, что его не решились отправить по этапу, говорил о его очень плохом состоянии.

В конце сентября мать посетила священника Церкви на Смоленском кладбище в Ленинграде (Церковь Смоленской иконы Божьей матери) и попросила его исповедать умирающего сына. Священнослужитель выругался и сказал, что "преступника" он исповедывать не будет. "Нужно было о благочестии раньше думать и в храм ходить!", - сказал он, всем своим видом показывая, что разговор закончен. От него несло водочным перегаром...

В больнице мать сразу почувствовала "тень КГБ". У неё не приняли передачу, а начальница тюрьмы, так та прямо заявила: "Мы ничего у Вас принимать не будем, и вообще н и ч е г о (она интонационно выделила это слово) из того о чём Вы нас попросите, делать без разрешения КГБ н е б у д е м !" Матери вручили номер телефона гебиста, который, как ей сказали, курирует её сына.

Они встретились в скверике перед Большим домом [46]. Он оказался молодым (до тридцати) парнем и сразу начал в увещевательном тоне:
- Ну что, Нина Михайловна! Всё ссориться с нами думаете или всё-таки по-хорошему как-то будем? Хотите, наверное, передачу передать? Свидание получить, да? А Вы перестаньте на Запад информацию передавать.
- А это не я! Я уже больше ничего не передаю!

У неё приняли передачу, дали свидание. Валерия принесли на носилках, видно было, как у него дрожат руки. Его положили на кушетку, мать села рядом. В углу сидел кагебист, и, по словам матери, надо отдать ему должное: он демонстративно отвернулся к окну и всем своим видом показывал, что ему совсем неинтересно, о чём они говорят. Свидание длилось два с половиной часа, и к концу мать была охвачена неизбывной безысходностью: сын погибал...
"Главврачу Ленинградской областной больници (учр.УС 20/12)
Убедительно прошу Вас ежедневно информировать меня о состоянии моего сына, Марченко В. Прошу гарантировать лечение на современном уровне, т.е. с использованием всего арсенала современной медицины..." (конец сентября 1984 г.) [47].

По субботам она уезжала в Москву, чтобы в понедельник попасть в МВД или Прокуратуру. А во вторник утром была уже "тут как тут" - в больнице...
"Министру Здравоохранения СССР
Статья 362 УПК РСФСР [48] предусматривает освобождение от отбывания наказания по болезни. В случае с моим сыном Марченко Валерием... ...совершенно очевидно, что степень его заболевания исключает какую бы то ни было его социальную опасность. Мне доподлинно известно, что состояние моего сына подпадает под перечень заболеваний, препятствующих отбыванию наказания, утверждённый министром Здравоохранения СССР.
Зам. начальника медотдела Ленинградского ГУВД подполковник мед. службы Попов П.Г. 26.09.84. подтвердил , что "Марченко Валерий по состоянию здоровья подлежит освобождению от отбывания наказания".
В ожидании ответа нахожусь в Ленинграде у ворот учреждения УС 20/12.
Мать заключённого В. Марченко..." (30 сентября 1984 г.) [49].

В Москве она попала на приём к зам. начальника Главного Медицинского Управления МВД СССР Романову. "Вот документы, - он показал на стопку каких-то бумаг на столе, - мы его списали по акту, как тяжело больного". Как на крыльях мать понеслась в Ленинград...
Начальник больницы (разговор происходил в присутствии главного врача) равнодушно пожала плечами: "У нас никаких документов о его актировании нет, мы ничего не знаем". У главврача был такой вид, как будто бы он хотел сказать: "Я что?! Вот начальство! Я маленький человек"

Раздавленная горем мать кинулась в КГБ. Уже немолодой полковник и другой офицер - тот, с кем она встречалась на скверике, были приветливы. Мать, не стесняясь, кричала им в лицо: "Убийцы! Что вы делаете?!"

Реакция была на удивление миролюбивая. Полковник спокойно сказал: "Обращайтесь в Украинский КГБ".
- КГБ у нас одно! Что вы из меня дурочку делаете?! - она видела, что загоняет их в угол.

Неожиданно полковник взорвался: "Обращайтесь в Киев! Причём здесь мы?!" И вдруг тихо, как бы про себя произнёс: "Они что, там на Украине чистенькими хотят остаться?!"

"Начальнику Управления КГБ СССР по Ленинградской области
Мой сын Валерий Марченко... в силу своего крайне тяжёлого состояния подлежит списанию по акту. Это подтвердили ещё 26 сентября зам. начальника медотдела ГУВД Леноблисполкома подполковник мед. службы Попов П.Г., (а также - В.К.) главврач и начальник учр. УС 20/12. На необходимость... такого решения указал 1 октября зам. начальника мед. управления МВД СССР Романов.
Последовавшее торможение в принятии решения - преступно, ибо влечёт за собой смерть в тюремных условиях. Настоятельно прошу Вашего срочного содействия в освобождении из заключения умирающего сына...
В ожидании ответа нахожусь в Ленинграде, около учр. УС 20/12..." (5 октября 1984 г.) [50].

В этот день по поведению персонала больницы мать поняла, что что-то произошло. Все вдруг стали такие вежливые, обходительные: "Как он себя чувствует? Сейчас узнаем! Подождите, пожалуйста!"

В ночь с 6 на 7 октября 1984 г. западное радио сообщило, что Валерий Марченко скончался. Это слышала в Киеве бывший политзэк Любовь Середняк [51]. Это сразу сообщили по телефону в Ленинград находящейся в это время там сестре матери Валерия. Однако та, решив, что это может быть ошибка, ничего матери не сказала.

9 октября мать прорвалась на приём к начальнице больницы (до этого, в течение нескольких дней та не принимала её). В кабинете был и главврач. Оба сидели хмурые, и мать вдруг увидела, что они стараются на неё не смотреть. Глядя куда-то вбок, начальница сообщила ей, что её сын, Валерий Марченко два дня назад умер.

Мать забилась, закричала: "Убийцы! Сволочи! Эта проклятая власть! Головорезы! Будь проклято это КГБ!"

Ей подали воды, она отшвырнула её от себя. Она потребовала, чтобы её пустили к сыну. Ей отказали...

Потом мать говорила, что врачи не могли не видеть, что Валерий умирает, и вполне могли бы дать ему умереть у неё на руках. Почему нет? Но они, полагает она, в какой-то момент сознательно поставили его в условия, ускорившие его кончину. И в этом случае она, конечно же, была им не нужна. Она считает, что в смертельные условия его поставили 5 октября 1984 г., когда в больнице все вдруг стали - сама любезность и обходительность...

Матери долгое время не отдавали тела. То нет цинка для гроба, то нет того или иного чиновника, без которого, якобы, нельзя... Да и вообще его, мол, нужно похоронить в Ленинграде (в КГБ боялись, что похороны в Киеве могут вызвать выступления правозащитников). О Ленинграде мать и слышать не хотела!

Шёл день за днём, она всё ждала, что ей скажут: "Он уже не транспортабелен, хоронить будем здесь!" Потом появилась мысль, что, может быть, его уже тихонечко похоронили! Тогда она пошла бы на всё!

Между тем, после смерти В. Марченко на работу к его отчиму Василию Смужанице в Киеве пришёл офицер КГБ, который с порога начал так: "Какое горе! Какое горе!" (У В. Смужаницы была болезнь Паркинсона - следствие перенесённого инсульта: однажды его по поводу Валерия вызвали в КГБ и, угрожая, накричали на него, случился инсульт). По мнению матери, гебисты хотели склонить его немедленно выехать в Ленинград, где он, очень больной человек, неминуемо "повис" бы на ней. И это КГБ вполне бы удалось, если бы не друг В. Марченко Марина Сиросинская. Она зашла к ним и увидела, что В. Смужаница пакует чемоданы. А когда она узнала, что на аэродром его повезёт гебистская машина, она всё поняла. Она вышла вместе с ним и подошла к машине: "Берите и меня!"
- Нет распоряжения!

Она всё-таки села в машину, и они поехали. По дороге её высадили. Однако она своим ходом добралась до аэропорта, купила билет до Ленинграда и в самолёте села рядом со Смужаницей.

13 октября 1984 г. матери выдали тело сына. В Киеве самолёт с гробом встречали родственники и друзья В. Марченко и армия гебистов... Рейсовый автобус, в котором в аэропорт приехали сёстры матери и двоюродный брат Валерия, был сопровождаем целым кортежем КГБ...

Для отпевания Валерия привезли в Церковь Покрова Божьей Матери на улице Мостицкой на Куренёвке, где в этот день был Престольный праздник. Проинструктированный КГБ священник сразу же, пока ещё не собрались люди, отслужил панихиду. А затем произошло то, что Евген Сверстюк [52] назвал потом "чудом": "Когда священник, выполнив свои формальные обязанности, отошёл, остался гроб, остались люди и остался почётный караул около гроба. И здесь они (КГБ - В.К.) ничего не могли сделать. Всё пошло вне плана. Они растерялись! Они бросились за водителем автобуса, а мы сказали водителю приехать в 14 часов. А было только 10! И вот в Престольный праздник посреди церкви четыре часа стоит гроб зэка, особо опасного преступника, рецидивиста! Вокруг него стоят люди, как почётный караул! При Советах - почётный караул! И все прихожане обращают на это внимание. Бабушки ставят свечки и говорят: "Наверное, был мученник". Но никто не объясняет им, кто это был. Они только догадываются. И кагебисты не могут ничего сделать! Это было чудо! Я впервые ощутил присутствие чуда!" [53].

Его похоронили на родине матери, в селе Гатно под Киевом, рядом с дедом. Наехало много машин КГБ, и, по словам учительницы местной школы, "гатненских крестьян было меньше, чем кагебистов". Полковник КГБ приказал председателю сельсовета составить список всех Марченко до пятого поколения и передать ему [54].

Гебисты прятались за деревьями, за другими могилами, некоторые подходили близко и, как потом рассказывала мать, вели себя непотребно: открыто щёлкали фотоаппаратами, ухмылялись иногда прямо ей в лицо, нарочито громко разговаривали...

Было сделано всё, чтобы люди боялись. На подходе к кладбищу и уже внутри кладбища - на пути к самой могиле людей предупреждали: "Не ходите туда. Вы же знаете, у вас будут неприятности!"

Они очень опасались митинга, ярких антисоветских и националистических, по их меркам, выступлений. Кто-то произнёс: "Они его и мёртвого боятся!"

Но никакого митинга не было.

- Похороним Валерия! Блаженны гонимые за правду! - Е. Сверстюк начал свою надгробную речь. И сразу кто-то сказал: "Началось!" Но оратор умолк. Немного помолчав, он заговорил опять. На этот раз это был "Отче наш", а затем - отрывок из Леси Украинки:
"Всегда терновый венец будет краше, чем царская корона.
Путь на Голгофу величественней, чем триумфальное шествие.
Так оно было всегда. Так оно будет вовеки.
Покуда будут жить люди и покуда будут расти тернии" [55].

Впоследствии Е. Сверстюк рассказывал: "Мы тоже не хотели конфликта. Мы хотели сказать над могилой лишь то, что надлежало сказать. Мы тихо засыпали могилу и разошлись..." [56].

По мнению матери и диссидентов, бывших политзаключённых, в этой трагедии с Валерием имело место ещё одно чудо. Дело в том, что умерших в ГУЛАГЕ узников никогда не отдавали родственникам. Была закрытая внутриведомственная инструкция, по которой, когда зэк умирал, хоронить его разрешалось исключительно недалеко от того места, где он умер или где он сидел. А перезахоронить его можно было только после того, как закончится срок его заключения, то есть и мёртвым он продолжал оставаться под арестом [57].

Но после смерти В. Марченко на советские власти началось мощное давление Запада: с заявлениями выступили Конгресс США и Президент Рональд Рейган [58], западные радиостанции не уставали передавать информацию о В. Марченко, ПЕН-клубы разных стран бомбардировали советские инстанции открытками и телеграммами... По словам Е. Сверстюка, "они ощутили, что они - под контролем средств массовой информации. Это их парализовало... Ленинградские кагебисты отдали матери Валерия гроб сына вопреки всяким законам. Они были растеряны, они не имели силы сопротивляться и вынуждены были найти цинк и отдать тело... Произошло чудо - уникальный случай в истории советских лагерей, когда зэка выдали родным для погребения!.." [59].

А вот что впоследствии рассказала мать Валерия, Нина Михайловна Смужаница: "...Я пошла в собор Александра Невского, встала на колени. Тогда мне так тяжело было, просто сил нет! А здесь на молитве вдруг стало невероятно легко! И я подумала: неужели умер? А потом подумала: нет, это, наверное, мне его отдают...

У него была такая ненависть к тюрьме! Такое стремление вырваться из-за решётки! И это передалось мне с его духом... я вдруг почувствовала его дух вокруг себя. Я ощутила его появление в Храме. Это не передаётся словами. Я ощутила великую силу духа, которую не может победить никакая земная сила!..

Над нами, над Валерием сила Господня была большая!.. ...Появился цинк, билеты на самолёт... ...Была большая сила, которая вырвала Валерия оттуда!.." [60].

На своём Крестном пути Валерий Марченко пришёл к Богу. Он глубоко уверовал, очень много молился, говорил друзьям, что хочет стать православным священником. Он оставил нам свою собственную молитву, своё личное обращение к Спасителю [61]. Среди многого другого там есть такие слова:
"...Пошли Свой свет и правду Свою (Пс. 42.3), пусть светят над землёй... Привяжи меня к Себе неразрывными узами Любви..."

Владимир Крыловский
Нью-Йорк

---

[1] - Артём Юськевич (1931-1982), украинец, по профессии инженер-конструктор, член КПСС, один из организаторов подпольной организации "Эстонское демократическое движение", стоящей у истоков самиздатской периодики в Эстонии (журналы "Демократ", "Луч свободы" - на русском языке, "Ээсти демократ" /"Эстонский демократ"/ и "Ээсти рахвусликхяэль" /"Голос эстонского народа"/ - на эстонском языке).
После разгрома гебистами "Эстонского демократического движения" арестован Таллинне в декабре 1974 г. Ему инкриминировали размножение и распространение более 40 антисоветских документов, в том числе "Программы демократического движения", "Программы эстонского национального фронта", очерка "Настало время сбросить оковы колониализма", произведений А. Амальрика, А. Солженицина, Н. Бердяева, М. Джиласа...
В октябре 1975 г. по статье 68-1 УК ЭстССР (аналог ст. 70 УК РСФСР) приговорён к 5 годам лагерей строгого режима. Срок отбывал в мордовских и пермских (с 1978 г.) политлагерях (36-ая, 37-ая и 35-ая пермские политзоны). Солагерник В. Марченко по 35-му лагерю. В 1979 г. по окончании срока вернулся в Таллинн, где, помимо негласной "опёки" КГБ, в течение года находился под жёстким административным надзором. Негласный надзор КГБ продолжался и после окончания этого срока. Скончался 28 января 1982 г. от инсульта. (Людмила Алексеева - "История инакомыслия в СССР. Новейший период", Khronika press, 1984, с.с. 55, 74; "58-10, Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Аннотированный каталог, март 1953 - 1991", Москва 1999, с. 767).

[2] - "58-10. Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Аннотированный каталог. Март 1953 - 1991", Москва 1999, с. 756.

[3] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994, "Приговор", с.с. 30-40 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994, Приговор, с.с. 30-40).

[4] - Овсієнко Василь - "Свiтло людей. Мемуари та публіцистика", у 2 кн., Кн. 1, К.: "Смолоскип", Харків, 2005, "Похорон Валерiя Марченкa", с.с. 327-337 (Овсиенко Василий - "Свет людей. Мемуары и публицистика", в 2-х кн., Кн 1., издательство "Смолоскип" /"Факел"/, Харьков, 2005, "Похороны Валерия Марченко", с.с. 327-337).

[5] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Вiдкритий лист до діда, iсторика М. Марченка", с.с. 496-498 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Открытое письмо деду, историку М. Марченко", с.с. 496-498).

[6] - Гипоизостенурия - нарушение плотности мочи.

[7] - 5-НОК - антибактериальный препарат, применяемый при инфекции в почках и мочевыводящей системе.

[8] - Невиграмон - антибактериальный препарат, применяемый при инфекции мочевыводящих путей.

[9] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994), переписка матери В. Марченко с лагерной администрацией, с.с. 70-72, 95-97, 107.

[10] - Там же, "Лист до матерi iз КДБ" вiд 20.Х. 1977" ("Письмо матери из КГБ от 20.Х.1977"), с.с. 253-255.

[11] - Левомицитин - антибактериальный препарат, применяемый при кишечных инфекциях.

[12] - Леспинефрил - препарат, повышающий диурез и увеличивающий выделение из организма солей натрия.

[13] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994), переписка матери с чиновниками МВД и лагерной администрацией, с.с. 277-278.

[14] - Преднизолон - гормональный препарат, применямый в онкологии и в реанимации при заболевании соединительных тканей.

[15] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994), "Председателю Всесоюзного общества Красного Креста", с.с. 284-285.

[16] - Там же, "Министру юстиции УССР В.И. Зайчуку", с.с. 256-258.

[17] - "...Администрация ИТУ обязана обеспечивать привлечение осуждённых к общественно-полезному труду... по возможности по специальности" (ст. 27 Основ ИТЗ /Исправительно-трудовое законодательство/).

[18] - КЗОТ РСФСР - Кодекс Законов о труде РСФСР.

[19] - "Нормы выработки... подлежат замене новыми по мере внедрения в производство технических, хозяйственных и организационных мероприятий, обеспечивающих рост производительности труда" (ст. 102 КЗОТ РСФСР).

[20] - хронический пиелогломерулонефрит - хроническое неинфекционное воспаление почки.

[21] - хронический холецистоангиохолит - воспаление желчевыводящий системы.

[22] - почечная гипертония - гипертония, причиной которой является патология почки.

[23] - панкреатит - воспаление поджелудочной железы.

[24] - плеврит - воспаление плевры.

[25] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994), "Начальнику Управления медицинской службы МВД СССР", "Министру внутренних дел СССР", с.с. 320-321.

[26] - Там же, переписка матери с лагерной администрацией, "Министру внутренних дел СССР", письмо матери из Актюбинского УВД, с.с. 323, 325.

[27] - Там же, "Директору Уилского райсельхозобъединения", с.382 .

[28] - Там же, "Суд над Валерієм Марченком 13 березня 1984 р.", 438-445 ("Суд над Валерием Марченко 13 марта 1984 г.", с.с. 438-445).

[29] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Вiдкритий лист до Голови Всесвiтньої Асоцiaції Нефрологiв, директору Iнституту Нефрології у Швеції профессору Альвала", с. 505 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Открытое письмо Главе Всемирной Ассоциации Нефрологов, директору Института Нефрологии в Швеції профессору Альвала", с. 505).

[30] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994), "Главврачу Саралжинской больницы Ташимовой", с. 381 .

[31] - Там же, "Суд над Валерієм Марченком 13 березня 1984 р.", с.с. 438-445 ("Суд над Валерием Марченко 13 марта 1984 г.", с.с. 438-445).

[32] - Там же, "Вкрали транзистор" с.с. 384-391 ("Украли транзистор", с.с. 384-391).

[33] - Там же, "Прокурору м. Києва вiд Марченка В.В.", с. 394" ("Прокурору г. Киева от Марченко В.В.", с. 394).

[34] - РСМУ - Ремонтно-строительно-монтажное Управление

[35] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Заява до Голови Президії Верховної Ради СРСР Ю.В. Андропова", с.с. 506-507 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Заявление Председателю Президиума Верховного Совета СССР Ю.В. Андропову", с.с. 506-507).

[36] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994, "Суд над Валерієм Марченком 13 березня 1984 р.", с.с. 438-445 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994, "Суд над Валерием Марченко 13 марта 1984 г.", с.с. 438-445).

[37] - Иван Свитличный (1929-1992) - литератор, автор острых критико-публицистических статей, во многом определявших духовный климат украинского ренессанса 60-х г.г. Известный переводчик, прежде всего французских поэтов - П.Ж. Беранже, Ш. Бодлера и др. Друг Василя Симоненко, Василя Стуса, Аллы Горской и многих других в то время молодых деятелей украинской культуры. Впервые арестован в Киеве в августе 1965 г. Ему инкриминировали хранение и распространение Сам- и Тамиздата и должны были осудить по ст. 62-1 УК УССР. Однако после 8-ми месяцев провёдённых им в киевском СИЗО КГБ, дело было прекращено "за отсутствием доказательств". По мнению правозащитников, КГБ таким образом хотел бросить на него тень: мол, других, арестованных в одно время с ним, даже менее авторитетных, судили и дали разные сроки лагерей, а его почему-то выпустили. Почему?..
Второй арест - в январе 1972 г. опять по ст. 62-1 УК УССР и опять за распространение Самиздата. В апреле 1973 г. приговорён к 7-ми годам лагерей строгого режима (с учётом 8-месячной отсидки в 1965-66 г.г. и приобщением к делу обвинительных материалов тех лет) и 5-ти годам ссылки. Срок отбывал на 35-ой и на 36-ой политзонах строгого режима, ссылку - в посёлках Усть-Кан и Майма Алтайского края. Солагерник В. Марченко по 35-ой пермской политзоне.
В августе 1981 г. в ссылке вследствие тяжёлого инсульта был парализован, стал инвалидом 1 группы. Однако наказание всё равно отбывал до конца срока. В ссылке и позже, до конца жизни за ним ухаживала жена Леонида. Прожил ещё 11 лет, но вернуться к нормальной жизни уже не смог.
В 1977 г. в издательстве "Сучаснiсть" (Мюнхен) вышел сборник его лагерных стихов (удалось тайно передать с зоны) "Гратовані сонети" ("Зарешеченные сонеты"). На Украине вышли два сборника его произведений - "Серце для куль i для рим" ("Сердце для пуль и для рифм"), Киев, 1990 г. и "У мене - тільки слово" ("У меня - только слово"), Киев 1994 г.; кроме того, две детские книжки - "Як Гусак говорив так-так-так" ("Как Гусь говорил так-так-так") и "Побрехеньки для Яремки" ("Небылицы для Ярёмки"), а также сборник воспоминаний об Иване Свитличном - "Доброокий", Київ, "Видавництво "Час", 1998 ("Доброокий", Киев, Издательство "Час", 1998).
Первый лауреат литературной премии им. В. Стуса, лауреат государственной премии им. Шевченко (посмертно). (Людмила Алексеева - "История инакомыслия в СССР. Новейший период", Khronika press, 1984, с.с. 14, 18, 26, 27; ("58-10, Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Аннотированный каталог, март 1953 - 1991", Москва 1999 г., с. 750); газета "Экспресс-Хроника", 18 апреля 1997 г., № 16 (494), с. 4, рубрика "О тех, кто стучался в закрытые двери").

[38] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Звернення Н. Смужаниці до начальника Головного Управления виправно-трудових закладiв МВС СРСР", с. 509 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Обращение Н. Смужаницы к начальнику Управления исправительно-трудовых учреждений МВД СССР, с. 509).

[39] - Там же, "Заява Смужаниці до начальника Управления КГБ Чусовського р-ну Пермської обл. Афанасова", с. 510
("Заявление Н. Смужаницы начальнику Управления КГБ Чусовского р-на Пермской обл. Афанасову", с. 510).

[40] - Там же, "Звернення Н. Смужаниці до Єпископа Пермського i Солікамського Афанасiя", с.с. 510-511 ("Обращение Н. Смужаницы к Епископу Пермскому и Соликамскому Афанасию", с.с. 510-511).

[41] - Василий Овсиенко, 1949 г. р., филолог, учитель украинского языка и литературы в школе в посёлке Ташань Киевской обл., впоследствии - член Украинской Хельсинкской Группы, арестован в марте 1973 г.. Ему инкриминировали изготовление и распространение самиздатской "националистической" литературы, в том числе журнала "Українськи вісник" ("Украинский Вестник"), статьи Ивана Дзюбы "Интернаціоналізм чи русіфикація?" ("Интернационализм или русификация?"), статьи Михаила Брайчевского "Возєднання чи приєднання" ("Воссоединение или присоединение?") и др. В декабре 1973 по ст. 62-1 УК УССР осуждён на 4 года лагерей строгого режима. Срок отбывал в Мордовии.
В февраля 1979 г., будучи под административным надзором в своём родном селе Ленино (прежнее название "Ставки" /"Пруды"/) Житомирской области, вступился за находящихся у него в гостях женщин-правозащитниц - Оксану Мешко и Ольгу Бабич, которых милиция силой хотела вывести из его дома. Все трое были доставлены в отделение милиции и обысканы. В. Овсиенко подал на милиционеров в суд, однако через неделю прокуратура возбудила уголовное дело против него самого, превратив его из истца в обвиняемого, и по ст. 188-1 УК УССР (сопротивление милиции) его приговорили к 3 годам лагерей. Срок отбывал в уголовном лагере в Житомирской области...
В июне 1981 г., когда срок уже приближался к концу, арестован и в августе 1981 г. осуждён по ст. 62-2 УК УССР на 10 лет лагерей особого режима и 5 лет ссылки. Срок отбывал в 36-й пермской политзоне особого режима (учр. ВС-389/36-1) для особо опасных рецидивистов. В августе 1988 г. в русле государственной кампании по выдворению политзэков из мест заключения увезён на самолёте в Киев, оттуда на воронке в Житомир и в тот же день освобождён (Людмила Алексеева - "История инакомыслия в СССР. Новейший период", Khronika press, 1984, с. 37); "58-10, Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Аннотированный каталог, март 1953 - 1991", Москва 1999 г., с. 755);

- Мешко Оксана (1905-1991), украинка, дочь одного из крестьян-заложников, расстрелянных в 1920 г. ЧК за невыполнение волостью проднадлога; по профессии - инженер-химик, в будущем (1976 г.) - одна из основателей Украинской Хельсинкской Группы, первый раз арестована в феврале 1947 г. и обвинена в том, что она вместе со своей родной сестрой Верой Худенко якобы готовила покушение на первого секретаря КПУ Украины Н. Хрущёва. Судима заочно ОСО (Особым Совещанием) и по ст. 54-8 УК УССР (терроризм) и приговорена к 10 годам исправительно-трудовых лагерей. Срок отбывала в Ухтинских лагерях (КомиАССР) и в Иркутской области.
В 1954 г. Комиссией ЦК КПСС , как больная, была комисcована, и остаток лагерного срока был заменён ссылкой (отбывала в Красноярске). В июне 1956 г. в связи с Хрущёвской оттепелью вернулась в Киев.
Летом 1980 г. за свою деятельность в УХГ О. Мешко была подвергнута психиатрической эксперизе и 75 суток провела в психбольнице. В октябре 1980 г. была арестована 2-ой раз и в январе 1981 г. по ст. 62-1 УК УССР приговорена к 6-ти месяцам лагерей строгого режима и 5-ти годам ссылки. 6-ти месячный срок, который она должна была отбывать в лагере, был "выбран" психиатрической экспертизой, следствием, а также ожиданием ответа на кассационную жалобу, и она этапом, длившимся 108 суток, была доставлена на место ссылки в посёлок Аян Хабаровского края (берег Охотского моря). В ноябре 1985 г., отбыв ссылку, вернулась в Киев.

[42] - Викорас Пяткус, 1930 г.р., литовец, образование среднее, в будущем - один из основателей Литовской Хельсинкской группы (1976 г.), член Украинской Хельсинкской группы, первый раз арестован в октябре 1947 г. в литовском г. Расяйней (Западная Литва) за принадлежность к неформальной религиозно-национальной организации "Aеteititininkai" ("Борцы за будущее"), на момент ареста - ученик Гимназии.
В августе 1948 г., находясь в литовской тюрьме, был заочно судим в Москве Особым совещанием и по ст. 58-10 УК РСФСР приговорён к 5-ти годам лагерей. |Срок отбывал в КомиАССР в "Минлагерях" (Интинские лагеря), в лагере "Рудник Кажим" (по названию реки).
В конце 1948 г. зимой (когда замёрзли и стали проходимыми окружающие лагеря болота) он и другой политзэк, литовец Казимир Радзюкенас совершили из лагеря побег, однако, попали в облаву и в поезде на железнодорожной станции Печора были арестованы. В побеге были только три дня.
Их вернули в лагерь и сразу начали избивать. За В. Пяткуса вступились молодые женщины, пришедшие поразвлечься с охраной. "Не трогай пацана!" - закричали они избивающим его солдатам и тем спасли его от жестоких побоев, а может быть, и увечий. За побег был в феврале 1949 г. судим и по ст. 58-14 УК РСФСР (саботаж) приговорён к 10-ти годам лагерей (вместо прежнего прерванного побегом срока). Срок отбывал в тех же лагерях.
В октябре 1953 г. после смерти Сталина освобождён, как совершивший преступление (за которое был изначально осуждён) до наступления совершеннолетия.
Третий раз был арестован в декабре 1957 г. в Вильнюсе за хранение "антисоветской" литературы, под которую в данном случае подпали книги, изданные при независимой Литве - произведения поэта-символиста Юргиса Балтрушайтиса, писателя Йозеса Тумаса и др. В июне 1958 г. по ст.58-10 УК РСФСР приговорён к 8 годам лагерей. Первые 2,5 года срок отбывал в Иркутской области в "Озёрлаге", остальной срок - в Мордовии с перерывом в 2 года, которые провёл во Владимирской тюрьме.
Четвёртый раз был арестован в августе 1977 г. в Вильнюсе за попытку организовать "Главный комитет национального движения Эстонии, Латвии и Литвы", обвинён по ст. 68-2 УК ЛитССР (антисоветская организационная деятельность), а также сфальсифицированно обвинён по ст.ст. 241 и 122-2 УК ЛитССР (соответственно - мужеложество и растление малолетних) и в июле 1978 г., приговорён к 3-м годам тюрьмы, 7-ми годам лагерей особого режима и 5-ти годам ссылки. Срок отбывал во Владимирской (1 год) и Чистопольской (2 года) тюрьмах, затем - на 36-й пермской политзоне особого режима (учр. ВС-389/36-1) для особо опасных рецидивистов. В августе 1987 г. по окончанию лагерного срока отбыл в ссылку в Бурят-Монголию. В связи с Перестройкой, под давлением на Москву литовских властей и общественности был в ноябре 1988 г. освобождён (Людмила Алексеева - "История инакомыслия в СССР. Новейший период", Khronika press, 1984, с.с. 54, 63, 64, 67, 68, 371; "58-10, Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Аннотированный каталог, март 1953 - 1991", Москва 1999 г., с. 778).

[43] - Овсієнко Василь - "Свiтло людей. Мемуари та публіцистика", у 2 кн., Кн. 1, К.: "Смолоскип", Харків, 2005, "Похорон Валерiя Марченкa", с.с. 327-337 (Овсиенко Василий - "Свет людей. Мемуары и публицистика", в 2-х кн., Кн 1., издательство "Смолоскип" /"Факел"/, Харьков, 2005, "Похороны Валерия Марченко", с.с. 327-337).

[44] - "Полосатиками" (по полосатой форме одежды) называли "особо опасных рецидивистов" - заключённых тюрем и лагерей с особым режимом содержания.

[45] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Заява Н. Смужаниці до Голові Пермського областного Комітету Товариства Червоного Хреста Мананіної В.І.", с.с.512-513 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Заявление Н. Смужаниці Председателю Пермского Областного Комитета Общества Красного Креста Мананиной В.И.", с.с. 512-513).

[46] - Так ленинрадцы называли главное здание городского и областного КГБ.

[47] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Заява Н. Смужаниці до головного лікаря місцевої обласної лікарні закладу УС 20/12 м. Ленінграда", с. 514 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Заявление Н. Смужаницы главврачу Ленинградской областной больницы, учреждение УС 20/12", с. 514).

[48] - Статья 362 Уголовно-процессуального Кодекса РСФСР (УПК РСФСР) гласит: "......

[49] - Валерiй Марченко - "Творчiсть i життя", Дух i Лiтера, видавництво "Сфера", Київ, 2001, "Заява Н. Смужаниці до міністра охорони здоров’я СРСР" с. 514 (Валерий Марченко - "Творчество и жизнь", Дух и Буква, издательство "Сфера", Киев, 2001, "Заявление Н. Смужаницы министру здравоохранения СССР", с. 514).

[50] - Там же, "Заява Н. Смужаниці до голови Комітету Держбезпеки СРСР по Ленінградській обл., с. 513-514 ("Заявление Н. Смужаницы начальнику Управления КГБ Ленинградской области", 513-514).

[51] - Любовь Середняк, 1953 г. р., киевлянка, студентка факультета журналистики МГУ, приехавшая в январе 1972 г. в Киев на каникулы, арестована и обвинена в изготовлении (перепечатке) Самиздата - "Хроники текущих событий", романа А. Солженицина "Раковый корпус", романа Василия Гроссмана "Всё течёт", нобелевской речи Генриха Бёля, некоторых рассказов Виктора Некрасова и др. Однако главной причиной ареста, о которой на суде не было произнесено ни слова, была перепечатка ею "Заочной психиатрической экспертизы по делу генерала Петра Григоренко", проведённной киевским психиатром Семёном Глузманом, переданной на Запад и опубликованнной в Париже и в США. Подельница С. Глузмана.
В октябре 1972 г. по ст. 187-1 УК УССР была приговорена к 1 году исправительно-трудовых работ. Срок этот совпал со временем её пребывания в киевском СИЗО КГБ. В январе 1973 г. вышла на свободу (Людмила Алексеева - "История инакомыслия в СССР. Новейший период", Khronika press, 1984, с. 27; "58-10, Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде. Аннотированный каталог, март 1953 - 1991", Москва 1999 г., с. 743, указание на то, что она была "рабочая склада ресторана" - ошибочно).

- Семён Глузман, 1946 г. р. врач-психиатр, арестован в мае 1972 г. в Киеве (на момент ареста - врач скорой помощи) и обвинён в изготовлении, хранении и распространении Самиздата - "Хроники текущих событий", романа А. Солженицина "Раковый корпус", романа Василия Гроссмана "Всё течёт", нобелевской речи Генриха Бёля, некоторых рассказов Виктора Некрасова и др. Однако главной причиной ареста, о которой на суде не было произнесено ни слова, было проведение С. Глузманом независимой заочной психиатрической экспертизы по делу генерала Петра Григоренко. В заключении, подписанном С. Глузманом, было сказано что П. Григоренко психически абсолютно здоров.
В октябре 1972 г. по ст. 62-1 УК УССР приговорён к 7-ми годам лагерей строго режима и 3-м годам ссылки. Срок отбывал во Владимирской тюрьме, и пермских политлагерях - на 35-й, 36-й (недолго) и 37-й политзонах. В сентябре 1975г. переведён в СИЗО г. Перми, где провёл год. Солагерник В. Марченко по 35-й зоне.
В апреле 1979 г. отправлен в ссылку в посёлок Нижняя Тавда Тюменской области, где пробыл по приговору 3 года (там же).

[52] - Евген Сверстюк, 1928 г. р., литератор, ответственный редактор "Украинского ботанического журнала" Академии наук Украинской ССР, арестован в Киеве в январе 1972 г. Ему инкриминировали изготовление и распространение Самиздата в период в 1965-1972 г.г., в частности его собственных публицистических статей таких, как "Іван Котляревский смієтся" ("Иван Котляревский смеётся"), "Собор у рештовання" ("Собор в лесах"), "На мамино св’ято" ("На праздник матери"), а также "Интернаціоналізм чи русіфикація?" ("Интернационализм или русификация?") И. Дзюбы и др. В апреле 1973 г. осуждён по ст. 62-1 УК УССР на 7 лет лагерей строгого режима и 5 лет ссылки. Срок отбывал на пермской 36-й политзоне строгого режима, ссылку - в Бурят-Монголии (Людмила Алексеева - "История инакомыслия в СССР. Новейший период", Khronika press, 1984, с.с. 14, 23-28; "58-10, Надзорные производства Прокуратуры СССР по делам об антисоветской агитации и пропаганде, аннотированный каталог, март 1953 - 1991", Москва 1999 г., с. 749. Указание на то, что Е. Сверстюк также распространял "Хронику сопротивления" ("Хронику протистояння") В. Мороза - ошибочно.

[53] - Овсієнко Василь - "Свiтло людей. Мемуари та публіцистика", у 2 кн., Кн. 1, К.: "Смолоскип", Харків, 2005, "Похорон Валерiя Марченкa", с.с. 327-337 (Овсиенко Василий - "Свет людей. Мемуары и публицистика", в 2-х кн., Кн 1., издательство "Смолоскип" /"Факел"/, Харьков, 2005, "Похороны Валерия Марченко", с.с. 327-337).

[54] - Там же.

[55] - Леся Українка - "Завжди терновий вінець буде кращий, ніж царська корона..."

[56] - Овсієнко Василь - "Свiтло людей. Мемуари та публіцистика", у 2 кн., Кн. 1, К.: "Смолоскип", Харків, 2005, "Похорон Валерiя Марченкa", с.с. 327-337 (Овсиенко Василий - "Свет людей. Мемуары и публицистика", в 2-х кн., Кн 1., издательство "Смолоскип /"Факел"/, Харьков, 2005, "Похороны Валерия Марченко", с.с. 327-337).

[57] - Там же.

[58] - Валерiй Марченко - "Листи до матерi з неволi", фундація iм. О. Ольжича, Київ, 1994, "Заява Президента США Рональда Рейгана", с.с. 448-449, "Заява Державного Депараменту США", с.с. 449-450 (Валерий Марченко - "Письма матери из неволи", издательство им. О. Ольжича, Киев, 1994, "Зявление Президента США Рональда Рейгана", с.с. 448-449, "Заявление Государственного Депарамента США", с.с. 449-450).

[59] - Овсієнко Василь - "Свiтло людей. Мемуари та публіцистика", у 2 кн., Кн. 1, К.: "Смолоскип", Харків, 2005, "Похорон Валерiя Марченкa", с.с. 327-337 (Овсиенко Василий - "Свет людей. Мемуары и публицистика", в 2-х кн., Кн 1., издательство "Смолоскип /"Факел"/, Харьков, 2005, "Похороны Валерия Марченко", с.с. 327-337).

[60] - Там же.

[61] - Валерій Марченко - "Вірити і тільки", Драгобич, Коло, 2005, "За просвічення розуму" (Молитва), с. 7 (Валерий Марченко - "Верить и только", Драгобыч, Коло, 2005, "За просветление разума" (Молитва), с. 7).